Как тяжко мертвецу среди людей Живым и страстным притворяться! Но надо, надо в общество втираться, Скрывая для карьеры лязг костей... Живые спят. Мертвец встает из гроба, И в банк идет, и в суд идет, в сенат... Чем ночь белее, тем чернее злоба, И перья торжествующе скрипят. Мертвец весь день трудится над докладом. Присутствие кончается. И вот – Нашептывает он, виляя задом, Сенатору скабрезный анекдот... Уж вечер. Мелкий дождь зашлепал грязью Прохожих, и дома, и прочий вздор... А мертвеца – к другому безобразью Скрежещущий везет таксомотор. В зал многолюдный и многоколонный Спешит мертвец. На нем изящный фрак. Его дарят улыбкой благосклонной Хозяйка – дура и супруг – дурак. Он изнемог со дня чиновной скуки, Но лязг костей музыкой заглушон... Он крепко жмет приятельские руки – Живым, живым казаться должен он! Лишь у колонны встретится очами С подругою – она, как он, мертва. За их условно-светскими речами Ты слышишь настоящие слова: "Усталый друг, мне странно в этом зале. Усталый друг, могила холодна. Уж полночь". – "Да, но вы не приглашали На вальс NN. Она в вас влюблена..." А там – NN уж ищет взором страстным Его, его – с волнением в крови... В ее лице, девически прекрасном, Бессмысленный восторг живый любви... Он шепчет ей незначащие речи, Пленительные для живых слова, И смотрит он, как розовеют плечи, Как на плечо склонилась голова... И острый яд привычно-светской злости С нездешней злостью расточает он... "Как он умен! Как он в меня влюблен!" В ее ушах – нездешний, странный звон: То кости лязгают о кости. |